*****ВНИМАНИЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ*****
Клиентам читать настоятельно не рекомендуется! Возможно разочарование в своем психологе!
Психологам читать тоже не рекомендую! Возможен когнитивный диссонанс или разрыв шаблона!
Автор статьи: Роберт У. Резник, гештальт-терапевт (США)
«КУРИНЫЙ СУП – ЯД»
Перевод оригинальной статьи с английского языка, источник: “Chicken Soup Is Poison” (Perls
Festschrift) circa 1967, статья 1967 года.
Перевод: Дэн Ефремов
Чтобы сварить куриный суп, нужно убить цыпленка. Хотя для цыпленка это, возможно, и не лучший способ самоактуализации, но зато жертва делает его полезным. С лучком, морковочкой, приправкой и зеленью чудодейственный эликсир становится еще более полезным. Накормить куриным бульоном??? Это ли не «помощь» другому, это ли не способ что-то для него сделать, чтобы он почувствовал себя лучше?! Нечто шарообразное, губчатое, чем-то отдаленно напоминающее «бессознательное», на девять десятых погружено в жидкость. Пока незадачливый гурман распробует яство, суп вокруг подводного шара остывает, и, подобно умирающей субмарине, шар испускает маслянистую пленку жира.
ВНИМАНИЕ: куриный супчик может быть столь же смертелен для реципиента, как и для пожертвовавшего собой цыпленка. Но не отчаивайтесь – имеется надежный антидот!
Многие психотерапевты считают себя представителями «помогающих профессий», участвующими в «помогающих отношениях». Осторожно! Такие люди опасны! Если «помощь» удается, она убивает человеческое в пациентах, препятствуя их развитию. Она тем более коварна, что, как правило, эти терапевты хотят противоположного. Они хотят для пациента роста, жизни, бытия, – и лишают его всего этого своей «помощью». Различие между действительной поддержкой и «помощью» абсолютно ясное: делая для другого то, что он способен сделать для себя сам, мы гарантируем, что он никогда не узнает о возможности самостоятельно стоять на собственных ногах.
Трудность в том, чтобы определить, способен ли человек быть собой и самостоятельно позаботиться о себе. Это зависит от ваших представлений о людях и, возможно, от вашей собственной потребности быть «полезным» и «оказывать помощь». Если вы попались на удочку и думаете, что человек так беспомощен и немощен, как притворяется, – вы будете «помогать».
Основная цель гештальт-терапии – научить человека опираться на самого себя, а не на окружающих, заместить средовую поддержку (Environmental Support) самоподдержкой (Self-Support). В этой связи Перлз говорил о терапевтическом «тупике», о том, что Русские называют «слабым звеном». Обычно люди в таком состоянии переживают смятение, беспомощность и пустоту. Их привычные попытки вымогать поддержку окружающих, плача, требуя и умоляя, притворяясь слепо-немыми и глухо-ничего-непонимающими или душевнобольными, – не работают. Если терапевт (или кто-нибудь еще) поддается манипуляции, стараясь оказать «помощь», – он успешно поддерживает инфантильность клиента. Чтобы достичь интеграции и начать внутренний рост, пациент должен сам проделать «грязную работу». В поэтическом настроении Перлз говаривал, что суть гештальт-терапии в том, чтобы посредством фрустрации дать пациенту возможность обнаружить, что он, оказывается, сам может «подтирать себе задницу». Фриц иллюстрирует эту мысль следующим рассуждением. Зародыш в утробе целиком зависит от поддержки среды: питание, тепло и кислород обеспечиваются матерью. При рождении ребенок попадает в первый «тупик»: либо он будет дышать самостоятельно, либо умрет. Развиваясь, новорожденный учится со все большим успехом держаться «на своих четырех». Стоять он сначала не умеет. Через некоторое время – если ему не мешают – он встает самостоятельно. Но попробуйте носить ребенка все время на руках, и он, возможно, никогда так и не научится ходить. В западной культуре матери стараются «помогать», поэтому их дети научаются ходить в среднем на год позже, чем в некоторых других культурах, где детям позволено экспериментировать, ошибаться, расти – то есть быть. Дети, которые получают все необходимое от окружающих, общаясь «на детском» языке, не начинают учиться говорить «по-взрослому». Пока кто-то им «помогает», т.е. берет на себя ответственность за сообщение их потребностей миру, речь им не нужна. Без своих «помощников» ребенок чувствует себя как король без свиты. И в обычном случае ребенок, который поначалу лишь кричит и плачет, взывая к окружающим, должен научиться выражать себя непосредственно – или умереть.
Никто не может обойтись без внешней поддержки, и мне нелегко даже вообразить человека, который захотел бы оказаться в подобной ситуации. Но есть большая разница между тем, чтобы получить от окружающих то, чего я действительно не могу сделать для себя сам, и тем, чтобы заставить их делать то, с чем я прекрасно справился бы и сам. Большинство из нас в той или иной степени подвержено иллюзии «я не могу». Как правило, это означает «мне не хочется». Мне не хочется рисковать. Просить окружающих о помощи и поддержке, когда я могу обойтись своими силами – это тоже риск. Принять на себя ответственность за просьбу о помощи – это не то же самое, что манипулировать другими, заставляя их поверить, что я не способен сделать чего-то сам. Но даже манипуляция может являться самоподдержкой, если я манипулирую осознанно. В таком случае у меня есть выбор: я могу поступить так – или иначе я остаюсь собой, я жертвую своей автономией лишь в той мере, в какой сам этого хочу.
Люди, которые приходят в терапию, хотят чего-то. Часто они хотят «помощи»; они хотят от терапии, чтобы она изменила последствия их поведения, без необходимости менять само поведение. Они говорят, что, поев острой пищи, испытывают изжогу. «Не можете ли вы что-нибудь сделать с этой изжогой, – говорят они, – ведь я уверен, что жить не могу без острой пищи. Избавьте меня от изжоги, или, по крайней мере, помогите мне выяснить, почему, стоит мне поесть острого, у меня начинается изжога». (Они находятся в плену иллюзии, что единственный способ изменить то, что они делают, – это выяснить, почему они это делают).
«Виновники» различны. «Бессознательное», хотя и начинает терять популярность, все же собирает наибольший урожай ненависти. Всегда в ходу родители, мужья, жены, социальные и экономические системы, ситуация в мире в целом и, наконец, «СупМэн» (а может, Вы назовете Терапевта «СуперМэн»). До тех пор, пока они перекладывают ответственность за свое поведение на кого-то или на что-то другое, они остаются бессильными. Точнее говоря, они отдают свою человеческую автономию, свою способность действовать другому человеку, или явлению их скрытый терапевтический запрос таков: «Поборись-ка с этим, Терапевт!» Терапевта, если он не
заметит или согласится, натравливают на «поток бессознательного» или что-нибудь в этом роде, а манипулирующий таким образом пациент в это время облизывается на куриный бульон.
Попробуйте не подать суп вовремя. Если «помощь» не подоспела, а пациент еще не обнаружил своей способности варить суп самостоятельно, он оказывается в «тупике». Если терапевт успешно фрустрирует попытки пациента им манипулировать, то этот тупик может быть чреват развитием. Если же терапевт полон желания «помочь», он укрепляет пациента в его ощущении собственной беспомощности: остывший суп покрывается пленкой ядовитого жира. Даже если пациенту удается разорвать оковы, как часто случается в группах встреч, сензитив-группах, нудистских группах, нарко-группах, марафонах и пр., он обычно сталкивается с большими трудностями при попытке интегрировать новое поведение или опыт в повседневную жизнь. Так происходит потому, что свою «свободу быть» он получил от ситуации, от группы, от лидера, от наркотиков или от усталости. Всякая хозяйка варит цыплячий суп по собственному рецепту.[1]
Наиболее распространенный способ избегать стояния на собственных ногах – поиск причин. Симкин обозначает этот процесс «У попа была собака» (надеюсь, все помнят текст). Пациент сорок раз повторяет стишок, приговаривая: «Ну почему, почему, почему это случилось со мной?» Найдя причину, он останавливается и обнаруживает, что ничего не изменилось. Он снова начинает бормотать, тратит еще больше времени, усилий и денег, так что на сей раз его «причины» достигают статуса «инсайта». И вновь ничего не меняется. Есть люди, которые проводят в этой терапевтической круговерти пять, десять, двадцать лет. Многие, прервавшись, бормочут уже нечто иное: «Ну вот, теперь я знаю, знаю, знаю, почему я все еще так несчастна».
Если им позволить, они с удовольствием будут продуцировать инсайты бесконечно. Как будто цель терапии – выяснить «почему». Я считаю, что цель терапии – изменить поведение, переживания, или и то, и другое. Поведение уже вызвано чем-то; знание причин не имеет ничего общего с изменением.
Терапевты часто «помогают» пациентам уйти от самостоятельности, поначалу отрицая, что у них (терапевтов) есть проекты и ответы, которых пациенты просят (сами терапевты в это, конечно же, не верят). Терапевт «помогает» пациенту разбираться в содержании его проблем, манипулируя им таким образом, чтобы тот, наконец, обнаружил для себя то, что терапевт знал с самого начала. Даже если предположить, что терапевт более подготовлен к принятию решений, чем пациент (лично я с этим не согласен), то после такой «помощи» пациент окажется даже в худшем положении, чем до терапии: если ему это «помогло», то тем хуже для него. Слова песенки, которую поют его проблемы, меняются с течением месяцев и лет, но мелодия тянется все та же. Процесс, – то есть поведение, посредством которого он не дает себе жить более полно, – продолжается, пока он возится с «содержанием проблемы», не обращая внимания на сам процесс. Обвинение родителей в том, что они сделали его слабым и неуверенным в себе; – не проблема…
СОБСТВЕННО ПРОЦЕСС ОБВИНЕНИЯ – ПРОБЛЕМА. Беда в том, что он перекладывает на них ответственность за то, кем ОН сейчас является. Как он это делает? Путем разыгрывания роли «жертвы» и обвинения родителей. Почему он так делает – несущественно для изменения, и выяснение этого «почему» гарантирует, что все останется, как прежде: конечно же, он «слаб и не уверен в себе». Только когда он начнет сознавать, что это ОН обвиняет родителей в том, что он сейчас таков, каков он есть, у него появится шанс развиваться. Когда он обнаружит свою «ответственность» (то есть способность отвечать), он окажется в мире возможностей, выбора и свободы. Пока он обвиняет других, он остается бессильным.
Приготовление куриного супа – древнее, тонкое искусство, со множеством вариаций. Впрочем, одно остается неизменным: чтобы приготовить суп, вам придется убить цыпленка.
[1] /Прим авт./ Я никоим образом не хочу сказать что-либо плохое по поводу различного рода групп. Я полагаю, что они могут играть крайне важную роль в обеспечении человеческого развития, поскольку дают поэкспериментировать с возможностями. Но этого недостаточно. Это – только начало. Дальнейшая работа состоит в том, чтобы обнаружить, каким образом (только не «почему»!) человек не дает себе пользоваться возможностями.